господи, я выбираю и место и время, тебе остается лишь только меня слушать. наглость, свойственая нам, евреям, открывает порой двери. сердца, уши... а порой закрывает на щеколду, засов, маленький крестик. господи, ты просто меня слушай, и это уже значит что мы вместе.
господи, это лето проливает дождем на меня счастье. я упираюсь лбом в ее бедра и тихо млею. господи, разве не меня ты сотворил ее частью, и разве не с ней я теперь ни о чем не жалею?
господи, этот город утопит меня в лужах: пролетаю со свистом на скорости девяносто. вода стеной закрывает меня от досужих взглядов, сплетен, словесного перекоса
я планирую приготовить ей ужин и любовно выбираю в ларьке абрикосы.

господи, ты выдал мне все, о чем мечталось, спалось, пелось. какой потребуешь ты калым, страшно подумать, какую плату? знаешь господи, если что, ты бери телом. а душу не трогай. пожалуй, мы слишком богаты
чтобы платить такую высокую цену. чем лишиться хоть части, я б предпочла не иметь вовсе. господи, я держу тебя на ладони, я готова к обмену, но мне почему-то чудится дрожь в твоем постаревшем голосе.
господи, это лето тропически жарко/горько. мнится - вот-вот, и по нам поползут лианы. я сцарапываю себя прошлое живой диатезной коркой, и с любопытством разглядываю полученные изъяны.
я тащу ее за руку: мы будем кататься с горки, а прохожие смотрят на нас как на безумных или же пьяных.

господи, она выглядит моим отражением, тенью. выглядывает из-за плеча, левого угла, автомобиля, дома. иногда мне кажется ты снабдил меня особенным привидением, эдаким дрессированным фантомом.
я изучаю ее повадки, ее привычки, пытаюсь раньше вставать, наплевав на личное. но она выкладывает на столе "я люблю тебя" в четыре спички. и я падаю навизниь, сраженая непривычными
обстоятельствами ншего рандеву. она греет мне пиццу, упрямо склоняет к ужину. я тащу ее на бульвар, гуляю с ней и реву, что мы не познакомились добрую дюжину
лет назад. она показывает мне плюшевую сову, целует в макушку и ласково дразнит "мой суженый".

господи, ты выбрал все карты, подтасовал и раздал с руки. мне остается только смирится с выбором. порой господи ее поцелуи слишком горьки и лишком прозрачны, чтобы не делать выводы.
сижу, молчу, комкаю гордость в руке. меня хватает на редкие обиды минуты по две. но и тогда она змейкой торчит в моем рукаве, и подливает в водку немного содовой.
она расчесывает время своей рукой, хватает тебя за бороду, жмет и жнет. откуда она такая, помилуй господи или кто ты такой? я ощуащаю на своих плечах ее любовь как легчайший гнет.
я целую ее в висок, с едва обозначенной проседью. господи, ты выбрал ее, угадал, просек. ты же какой-то логический интуит, веришь, господи?
дорога поворачивает влево и забирает наискосок. в воздухе пахнет смогом, дождем и лошадью....
© takaya-shtuka

@темы: они назовут это "блюз", солёное, как море

---

ей тридцать с чем-то. она не такой как все
упрямый смешной улыбчивый но подросток
вот она курит траву, вот говорит про секс,
вливается в джинсы своим гуливерским ростом
а вот ресницы красит за взмахом взмах
в чужих домах свои оставляет туфли
порой сама ночует в чужих домах
и забывает под утро где ночевала - тут ли?
ее воскресенья длятся ну года два
а пару раз затягивались и на три
потом она просыпается, умывается и, едва
позавтракав, собирается. пьет свой натрий
или что там полезно - железо, йод?
выплывает из сумрака походокою лебединой
а тебя колотит по ней, тормошит и бьет
и ты молишься, чтобы все-таки не уходила
она пишет так что бумага кончает враз
чернила текут слезами а то иссопом
ей внемлют ежедневно четыре тысячи глаз
а она и не помнит о них. берет нахрапом, аж дым из сопла
выписывет рецептики - провизОр
играет в свои секретики - по-девчачьи
и у меня с ней редко клеится разговор
а голос при ней ломается как-то чаще
она отнимает моих поклонников до утра
они у нее из тарелки таскают ломтик
я ей пишу в айсикью - тридцатьтри, пора
бы дорогая и честь знать. а она меня и не помнит.
ей тридцать с чем-то. она не такой как все
поклонник жестокого порно и наркодиллер
она на ленинском, в крайнем левом, по полосе
пешком. а мы этого даже не проходили.
© takaya-shtuka

@темы: они назовут это "блюз"

---

или даже не бог, а какой-нибудь его зам
поднесет тебя к близоруким своим глазам
обнаженным камушком, мертвым шершнем
и прольет на тебя дыхание, как бальзам,
настоящий рижский густой бальзам,
и поздравит тебя с прошедшим
- с чем прошедшим?
- со всем прошедшим.

покатает в горсти, поскоблит тебя с уголка –
кудри слабого чаю
лоб сладкого молока
беззащитные выступающие ключицы
скосишь книзу зрачки – плывут себе облака,
далеко под тобой, покачиваясь слегка
больше ничего с тобой
не случится

- ну привет, вот бог, а я его генерал,
я тебя придирчиво выбирал
и прибрал со всем твоим
барахлишком
человеческий, весь в прожилочках, минерал,
что-то ты глядишь изумленно слишком
будто бы ни разу
не умирал
© vero4ka

@темы: Dancing in the moonlight

---

С нами случается любовь, которая берёт нас штурмом - захватывает и обжигает, а потом в один день откатывает, как волна и отпускает полностью, как ни в чём не бывало.
А бывает, что ты живёшь и не замечаешь любви, она как бы всегда с тобой, как город, в котором ты живёшь каждый день, как мама, которая есть всегда - сколько ты был на свете, столько знал, что она просто где-то есть, даже если не рядом, то всё равно присутствует и в любую минуту окликни - ответит, она как бы часть тебя, как рука или нога.

И самое страшное, самое - не побоюсь этого слова - смертельное - потерять такую любовь. Ты не вспоминал о ней, не страдал, не дарил ей цветов и подарков - но в один день она уходит навсегда, и ты не можешь найти себе места, потому что с ней уходит огромная часть тебя. И такие любови невосполнимы, про них нельзя сказать - ничего, вместо этого будет что-то новое. Не будет. Новое - будет, но не вместо этого. Вместо этого всегда будет огромное отверстие в сердце, разве только рваные края чуть зарубцуются.
© Мурамур

@темы: они назовут это "блюз"

---

Влюбленные смотрят друг другу в глаза, но не видят тебя,
а видят куски мешковины и куклу из тряпок.
- Посмотри на меня! - Я совсем не твоя судьба,
я товарищ тебе, твой любовник, цветок и собака.


...Кстати, о собаке. Когда я ложусь спать и выключаю свет,
она стоит внизу у кровати, там, в темноте,
и терпеливо ждет, когда я ей дам команду: - Иди сюда.
(Она очень воспитанная собака).
И вот я говорю: иди ко мне! - и она начинает прыгать, прыгать, как оглашенная,
цепляясь передними лапами за кровать, вытягивая морду,
подрагивая невидимыми миру ушами,
карабкаясь и срываясь.

Она так отчаянно хочет выбраться ко мне из этого мрака,
так хочет забраться сюда, под защиту, в привычную жизнь, на подушку, в родное тепло,
что мне вдруг начинает казаться, что это другой мрак
и другие прыжки...

Как будто я зову ее из тьмы, она прыгает, прыгает
и когда-нибудь не допрыгнет.

________________________________

- Оттого, мой хороший, и жаль,
что в конце бесконечного лета,
(а сейчас я с тобой говорю - у кровати - из тьмы и огня),
ты был круглым солнцем моим и моим беспощадным ветром,
и единственным страшным цветком, раскрывавшимся - для меня.
© Д.Воденников

@темы: они назовут это "блюз"

---

забывается все телесное все живое
все что надвое разделено умножалось вдвое
лето сдает меня осени без конвоя
только память зрачка цепляется за июнь
где жизнь твоя как ранение ножевое
вспарывает мою

резано колото бережно безутешно
нежно ты помнишь как это было нежно
на том краю земли
где под времени прессом слиплись встречаразлука
если память руки забывает вторую руку
самый воздух вокруг болит

воздух в котором мы заведены кругами
по часовой
грабли свои пересчитывая ногами
черенки головой

будто бы ожидая что кто-то третий
скажет иди сюда здесь нора тепло
здесь я укрою тебя - и тебя - от смерти
здесь за пределом слов

а покуда стеклянный шар от стеклянной стенки
вновь оттолкнувшись катится в никуда
и кармин наших тел победили уже оттенки
холода: асбест иней туман слюда

и непонятно (разглядываю заусеницы
на пальцах забывших наощупь твое плечо)
почему в этот раз ножевым зацепило сердце
именно а не что-нибудь там еще
© Ася Анистратенко

@темы: они назовут это "блюз"

---

завидую Цезарю и всем этим убитым императорам, потому что, когда против них сговаривались, после предательства - их убивали. Чтобы не мучались. Потому что. Уважали. Мне хочется обнять тебя и сказать: давай договоримся, Счастье моё. В следующий раз, когда решишь против меня сговориться. Захвати с собой нож.
©  Линия Мажино

@темы: Dancing in the moonlight

---

смотри на меня, продолжай улыбаться и это войдет в моду
хоть тянет порой оторвать себе пальцы, компьютер выкинуть к черту
разбить монитор о стену с размаху и закурить устало
сколько тебя перешло на бумагу, сколько осталось. мало
для них ты – дневник, череда постов. открытых или закрытых
сколько еще нужно сплюнуть слов, сколько найти в книгах
а ты хочешь секса и волком выть. уже становится душно
всегда улыбаться и всех любить, и плакать, обняв подушку
©  opossum

@темы: солёное, как море

---

© вот здесь

@темы: smile, Cat, smile

---

Кошачьи хокку

На чердак прошмыгнув,
исчезла бродячая кошка.
Зимняя луна.
© Дзёсо

Котенок-шалун...
Тихонько трогает лапкой
упавший листок.
© Кобаяси Исса (1762-1826)

Котенок
Рашалившись, качается на весах,
Ломает камелии.
© Кобаяси Исса

Лист опавший поймал
И лапкой прижал осторожно
Смешной котенок...
© Кобаяси Исса

*Перед храмом Дзэнкодзи

На чумазых котят
Так похожи сережки ивы,
А ведь тоже цветы!
© Кобаяси Исса

Толстый кот,
Лениво хвостом шевеля,
Дразнит бабочек.
© Кобаяси Исса

Влюбленные коты
Умолкли. Смотрит в спальню
Туманная луна.
© Мацуо Басё (1644-1694)

*В деревне

Вконец отощавший кот
Одну ячменную кашу ест...
А ещё и любовь!
© Мацуо Басё

Зимняя буря -
Часто-часто от страха моргает
Кошка в уголке...
© Ясо

Котёнок брошен,
Девочка уходит...
Что же делать?!
© Като Сюсон (1905-1993)

Влезает в черные рукава
Отца святого
Наш котенок.
© Хирахата Сэйто (род. 1905)

Какая долгая жалоба!
О том, что кошка поймала сверчка,
Подруга его печалится.
© Такараи Кикаку

@темы: smile, Cat, smile

---

Кошачьи хокку

Спокойствие пепла.
Кошка играет с шерстинкой.
Все пройдет.
© Мишель Лемэр

Утро Нового Года:
Кошка гоняет панцирь омара
Из комнаты в комнату
© Ирен Г. МакГуир

Преследовавшие друг друга кошки
Замирают -
Удар грома.
© Джек Керуак
Перевод © 1997 Алексей Андреев

У луны
На секунду
Кошачьи усы.
© Джек Керуак
Перевод © 1997 Алексей Андреев

В лунном свете
Котенок ластится
К лыжным ботинкам.
© Андре Дюэм

@темы: smile, Cat, smile

---

Дмитрий Воденников комментирует стихотворение Бориса Пастернака

И это тянет нас друг к другу

Юность живет с пяти дня до девяти вечера. Оживает в этот отрезок летом. Когда солнце на улице, когда уже август отяжелел, а в комнате полумрак. И жизнь замирает. И зеркало в золоченой раме стоит тусклым прямоугольником света. И человек думает: «Зачем мне моя ключица, когда нет для нее ничьих рук?»
И действительно, зачем?

Для того, чтобы соединять лопатку с грудной костью плечевого пояса, «...и укрепляющая его».
А ты для чего думал?
Ах, для любви...
Ну-ну.

...Вот, например, будем считать, что другой человек ел с удовольствием борщ и смотрел «Пятый элемент. Миссия невыполнима». Его заставили. Пришел в кафе, оно было воскресным, пустым, никого вообще, хотел слинять, но его подхватили под белы рученьки, усадили, дали миску, включили телик.

Он, конечно, слабо сопротивлялся. Говорил вялым голосом: «Сделайте потише, ах, не надо, я не такой». Не поверили: сделали потише, но не принципиально. Жри что дают, смотри и слушай что все смотрят и слушают.

Сидел, жрал, смотрел.

Как все.

Зато и борщ был красный, со свеклой (как мы любим), с пампушкой.
Хороший был борщ, что и говорить.

И видел человек, что Брюс Уиллис наконец-то нашел все свои четыре камня и даже открыл их, кого вздохом, кого потом, кого землей, а кого и спичкой.
И осталось открыть пятый.
И понятно было, что без любви тут не обойдешься.
(Что вы еще хотите от Голливуда?)
Схема-то была – прозрачна.

Но этот пятый элемент всё никак не находился.
Не открывался камешек.
И обнимались они вроде, и терлись друг о друга, и слова на крупном плане говорили.
А конец света – всё равно близко.
И ни воздух, ни земля, ни вода уже не помогут.

И вот тут этот другой человек и понял, что сейчас заплачет.

Прям вот так, с борщом за щекой. (Кстати, борщ ему в этом совсем был не помеха, вкусный был борщ, как уже было сказано, красный.)

Заплачет от какого-то ясного предчувствия.
Четкого понимания, ЧТО ИМЕННО должно случиться.

Не оттого, что любовь всё действительно соединяет.
Не оттого, что Мила Йовович очень удачно гармонирует с лысым Брюсом.
И не оттого, что все дальнейшее сильно смахивало на миф о Прометее (а это мы тоже любим).

А оттого, что он почувствовал, что именно сейчас ему покажут правду.
Которую он уже видел неоднократно.
Причем не в этом глянцевом фильме, а рядом и в жизни.

Потому что когда мир уже висел на волоске и президент на другом конце света плакал, оттого что не хотел умирать и оттого что было стыдно, что он не смог никого спасти, и когда уже Брюс Уиллис успел-таки сказать рыжей Йовович свое «потому что я люблю тебя», и когда они поцеловались и побежал зеленый огненный пояс от элемента к элементу, и когда слились они все в одну огненную молнию, – тогда Мила Йовович оторвалась от Уиллиса, оттолкнувшись от него руками, и – ОТКИНУЛАСЬ.

И столб мощного белого света ударил из ее груди.

Потому что любовь и спасенье всего – это не когда ты обнимаешь кого-то с мучительным ощущением, что всё, это в последний раз. Не когда пытаешься теснее слиться. До боли в щеке и в руках.

Не когда хочешь быть с ним и даже готов умереть.
Вместе с ним.
Или за него.

А когда ты, прижав человека к себе, вдруг отстраняешься от него и – ОТКИДЫВАЕШЬСЯ.
И белый столб света бьет из твоей груди.
Потому что только это – твоя задача.
Твое предназначенье.
Единственный смысл.

– Ведь кто это сделает, кроме меня?

И второй человек держит тебя за пояс, как гигантский шланг или пушку, упираясь всем телом, чтобы не уронить. Наверное, матерясь.
Но даже если очень захочет, то отпустить не посмеет.

Потому что если он уронит тебя, то и сам погибнет.
Ибо ты в этот момент только орудие, и орудие это опасно.
Но и без него – этого человека – ты тоже ТАК никогда не прогнешься.
Не сможешь.
Потому что он твой противовес и зенитчик.

Вот такой вот простой и очевидный смысл и символ любви.

Чтобы соединять один край мира с другим, через ось и укрепляющий её.
А я еще вчера говорил (идиот), что «ключица».
© Д.Воденников

Я дал разъехаться домашним,
Все близкие давно в разброде,
И одиночеством всегдашним
Полно всё в сердце и природе.

И вот я здесь с тобой в сторожке.
В лесу безлюдно и пустынно.
Как в песне, стежки и дорожки
Позаросли наполовину.

Теперь на нас одних с печалью
Глядят бревенчатые стены.
Мы брать преград не обещали,
Мы будем гибнуть откровенно.

Мы сядем в час и встанем в третьем,
Я с книгою, ты с вышиваньем,
И на рассвете не заметим,
Как целоваться перестанем.

Еще пышней и бесшабашней
Шумите, осыпайтесь, листья,
И чашу горечи вчерашней
Сегодняшней тоской превысьте.

Привязанность, влеченье, прелесть!
Рассеемся в сентябрьском шуме!
Заройся вся в осенний шелест!
Замри или ополоумей!

Ты так же сбрасываешь платье,
Как роща сбрасывает листья,
Когда ты падаешь в объятье
В халате с шелковою кистью.

Ты – благо гибельного шага,
Когда житье тошней недуга,
А корень красоты – отвага,
И это тянет нас друг к другу.
© Б.Пастернак

@темы: они назовут это "блюз"

---

Когда объявят лот 49

У Рульгардины Крусмюнты длинное-длинное имя,
У Рульгардины Крусмюнты длинные-длинные косы,
Она сидит в заколдованном замке и вяжет
длинный-предлинный чулок.

Заколдованный замок - ты знаешь - он очень странное место.
Там высокая башня, в ней три окна, и три пленные девы
Сидят возле окон и ткут гобелены, каждая - свой,
и на каждом -
Весь наш мир: города, океаны, мальчишки с рогатками,
горы, дороги,
По дорогам скачут курьеры, сами - в белом,
лошади - в красном,
А за ними охотятся пешие в черном и черном,
И наверное что-то случится, но мы никогда не узнаем,
Ибо тот, кто это придумал, всегда остается в тени.

Ты прости, у меня уже не осталось ни сил, ни метафор,
Ни ночных диалогов, ни длинных имен, ни премудростей,
ни погремушек.
Слушай, можно я тоже туда - к Рульгардине Крусмюнте,
Сочинять ей узоры для гобеленов, перематывать нити,
Разбирая клубки по цветам: этот серый, а этот зеленый,
А этот -
Неизвестного цвета, похожего сразу на все.
© kototuj

@темы: Dancing in the moonlight

---

Когда-то давно, еще в Москве, начиная учить португальский язык, Лея научила меня слову saudade, которое обычно переводят смутно и невнятно: «тоска»; иногда поясняют: «это такая особая португальская тоска». А Лея сумела втолковать мне вот что. Saudade — это состояние, которое испытывает моряк, когда родной берег остался так далеко позади, что вернуться уже невозможно, потому что не хватит запасов воды и продовольствия, а в существование какого-то иного берега уже почти невозможно поверить. Но это не все.
Устав болтаться между прошлым и полной неизвестностью, путешественник начинает испытывать ненависть к своим спутникам — без причины и даже без повода. Но он терпит, стиснув зубы, и не затевает свару, потому что знает: корабль сейчас подобен пороховой бочке, и не следует становиться безумцем, высекающим искры. И еще он знает, что стоит ногам оказаться на твердой земле, и все пройдет: ненавистные чужаки снова покажутся ему добрыми товарищами по странствию в пленительную неизвестность. Поэтому на корабле воцаряется напряженное, противоестественное дружелюбие, больше всего похожее на не самую удачную репетицию в самодеятельном театре. Можно было бы сказать, что это и есть saudade, но это еще не все.
Друзья и родные, оставшиеся дома, в разлуке постепенно начинают казаться страннику совершенными, идеальными, чудесными существами. Ссоры и неприятности забываются, а самые незначительные эпизоды домашней жизни кажутся ему райским блаженством. Постепенно путешественник перестает верить, что его близкие существуют на самом деле. И он вынужден с этим смириться. Можно было бы сказать, что это и есть saudade, но и это еще не все.
Потому что друзья и родные путешественника, те, кто остался дома, знают о чувствах, которые он испытывает. Они искренне сопереживают ему, но понимают, что ничем не могут помочь. Им остается только ждать. А еще они знают, что из путешествия к ним вернется совсем другой человек, и он будет не слишком похож на того, которого они проводили. Скорее, совсем не похож. Но они все равно ждут, конечно.
Вот все это вместе и есть saudade. Мост между тем, кто доверился неизвестности, и теми, кто остался дома. Мост между людьми, которые расстались навсегда, чем бы ни закончилось путешествие. Самая светлая и самая сокрушительная разновидность тоски.
Вот примерно так объяснила мне Лея Любомирская значение слова saudade.
© http://membook.ru/index.htm?books/tnt/info.htm

@темы: солёное, как море

---

она плачет над астроснимками -
говорят, тоскует по родине,
говорят, по ночам бредит
номерами любимых галактик
и звездных скоплений. мнит себе,
что рисунок дорог непройденных –
след венеры в закатном небе –
бесконечность*. пестрит заплатками
карта мира; ее вселенная
на глазах рассыпается – искрами!
звездождем по зонтам и крышам,
миллионом возможных желаний…
…вот сидит, подтянув колени,
на полу своей старой квартирки и
пьет мате, и почти не дышит
и, чуть слышно: ау, земляне…

* http://antwrp.gsfc.nasa.gov/apod/ap060201.html
траектория, по которой проходит венера за ~200 дней, наблюдателю с земли напоминает знак бесконечность
©  Ortaine

@темы: Dancing in the moonlight

---

в августе время течет неровно - то замирает на подоконнике, то срывается в бег по лестницам-улицам-заросшим полынью и сурепкой дворам.
Утро: просыпаться в комнате, похожей на шкатулку с безделушками. Деревянные панели стен, низкий потолок, заставленные полки, солнечные пятна на потолке.
Пестрый тканый коврик. Забытая на подоконнике чашка, разбросанные по полу яблоки.
Кофе на сонной кухне, солнечный блик на чайной ложке, джинсы, майка и кеды, лестница, где пахнет мокрой известкой; мостовая вся в сухих листьях тополей и каштанов - они рассыпаются в золотисто-серую пыль под ногами, скрипят и шуршат.
Лестница, щербинки большой мозаики на пирсе, сухой и затем мокрый песок. Промокшие ноги, полные карманы камешков.

День: сидеть под полосатым тентом, уткнувшись носом в полупустую чашку. Оса жужжит над остатками печенья. Машина прошумела - и снова тихо.
Вернуться домой, читать, спать, валяться на полу среди книг и яблок.
Жара спадает; камешки и стекляшки, найденные на берегу, лежат в глубокой миске на кухонном столе.

Вечер:
лоскутное небо, прохладный и горький ветер с моря, чайки орут гадко, но уже привычно. Жара отступает, окна заплетенного виноградом дома на центральной улице горят оранжевым и лиловым, блики поднимаются вверх и гаснут.
Идти в том же заколдованном - к морю! - направлении. Обернуться, увидев знакомый профиль в окне кофейни - нет, померещилось. Чай с апельсиновой цедрой и виски, кто-то рядом курит трубку; складывать из салфетки кораблик, оглядываться на дверь.
Лиловые прозрачные сумерки, фонари, тени, осень уже за плечом.
©  Акико Морикава

@темы: Город как миф и реальность

---

По латыни близость — intimax. Тимакс — это железа, расположенная у младенцев в грудной клетке, под самым сердцем, которая развивается в соответствии с собственным жизненным циклом и отмирает по мере того, как ребенок растет. У взрослых ее нет.

Близость - это когда ты чувствуешь кого-то прямо под сердцем, в самой глубине собственной души.
© Хорхе Букай

@темы: они назовут это "блюз"

---

Отряд оперативного реагирования на погоду.

Кто из дому, кто в дом,
кто над кукушкиным гнездом.

Кто про что, а я все про бег и тени,
про городские легенды без продолжения:
в финале все умерли,
титры идут без звука,
и по залу катится, переваливается скука,
как толстый кот, скорее всего перс.
Не будет ловить, но в результате съест
нас всех: и механических птиц, и наскоро сшитых мышей,
и прочих созданий из теста, пластмассы и глины,
а если не съест, так раздраконит на половины.
Была бы его хозяйкой - давно прогнала взашей.
Только междусезонье готово терпеть и такое,
в своих старых шалях оно пропустило момент
исчезновенья мелодий
из воздуха и вообще,
но теперь каждый звук считает гудком тревоги,
достает ружье, направляет его на дверь.
В такой обстановке нам не избежать потерь,
а значит опять -
руководство, как скрыться в тень
и убежать от пули.
Нас (уже в который раз!) обманули:
говорили, как выпадет снег - так сразу же станет проще.
Только междусезонье, поставив белесый росчерк
напротив той фразы, что вахта, мол, принята,
застряло на входе,
достало ружье и пустило гулять кота.

И за окном - темнота, чернота, пустота,
а солнца и не было никогда.
©  Tove

@темы: Город как миф и реальность

---

Когда ты вернешься из очередного крестового похода и очереди желающих с радостными воплями повиснуть у тебя на шее будут выстраиваться в змеехвостые очереди я тихонько можно сказать шепотом выйду на крыльцо с усмешкой со сложенными на груди руками буду смотреть на это свысока-свысока но ты будешь знать что я рада тебе больше всех.
©  Каррантэль

@темы: они назовут это "блюз"

---

а я все равно никогда не смогу любить тебя так, как нужно. не смогу помочь тебе выбрать свитер с ромбиками в джеке джонсе, не смогу устало целовать тебя в щеку, не смогу пустым голосом отвечать: "я тебя тоже", "и я тебя", или, еще хуже "я тебя сильнее", не смогу засыпать на твоем плече, не смогу спокойно поправлять тебе воротник рубашки или ходить с тобой пить кофе в универмаг. почему-то это кажется полным абсурдом, чем-то совершенно недопустимым, и вряд ли все может быть лучше, чем сейчас, и это угнетает.
я умею любить тебя панически, судорожно, отчаянно, захлебываясь этой своей дурацкой любовью, задыхаясь, сходя с ума; я отлично умею представлять, как ты, на 200 метров ближе к вокзалу, одновременно со мной слушаешь invincible; умею вздрагивать при виде каждой синей куртки на улице; умею лежать на полу на кухне, смотреть в потолок и плакать; умею портить собственную жизнь, менять до неузнаваемости, а потом, оглядываясь, замечать, что все друзья куда-то делись. а ты, ты называешь меня другом, но какие к черту друзья, когда я так восхитительно люблю тебя, а тебе так восхитительно все равно.

я такое чудовище, прости меня.
©  unrealized

@темы: они назовут это "блюз"